В последний раз, когда Роберт беседовал с Classic Rock - a то интервью запомнилось главным образом по его категорическому отказу обсуждать так называемый "вопрос о Led Zeppelin" - самым шокирующим его откровением было признание в том, что он утратил интерес к сочинительству. Он даже отказался написать пару строф для трека, который собирался спеть для Afro Celt Sound System.

Те, кто достиг... хм... определенного возраста, знают, что порой действительно кажется, что всё уже сказано. И всё-таки мне немного грустно оттого, что Плант - птица высокого полета - даже не может заставить себя написать песню.

"Дело в том, - говорит он, - что я не написал ни слова после "Heart In Your Hand" из "Walking Into Clarksdale" - на мой взгляд, действительно волшебной песни. В том альбоме нам иногда удавалось передать эту магию, а иногда... - нет. Вот так". А потом, по его словам, он "отложил карандаш".

И сделал он это как метафорически, так и - к ужасу Джимми Пейджа - буквально, отказавшись участвовать в заключительном этапе турне Page & Plant в начале 1999 года и тем самым незамедлительно положив конец их сотрудничеству. "Я всегда носил с собой небольшую сумку из-под микрофона - в ней были два-три карандаша, точилка, ластик, портативный магнитофон и славный маленький блокнот с такой классной бумагой от Смита, на ней здорово было писать карандашом. И я просто забросил всё это. Я сказал: "Черт возьми, с меня хватит". Я вышел из этой игры.

Почему? Потому что не хотел больше этим заниматься. С меня было достаточно, я был сыт всем этим по горло! - он делает паузу и качает головой. - Это было в феврале. Наступала весна. Мы собрались ехать в Японию и Австралию и возвращаться через Гавайи. И я подумал: "Сколько весен ты ещё встретишь?" В финале фильма " The Sheltering Sky " один из героев смотрит на небо и говорит: "Сколько раз ещё ты взглянешь на эту звезду и на эти небеса?" Время не остановить. И я решил, что лучше остановиться, поразмыслить обо всём этом, а потом уже сказать "Эй, как бы то ни было..."

А потом, конечно, я однажды проснулся, распахнул глаза, как какой-нибудь персонаж мультфильма "Бемби" и понял: пора. Пришло время петь, потому что мне захотелось петь. Это произошло два года спустя. Сумка из-под микрофона так и валялась в том углу, куда я её забросил. До тех пор не было смысла разыскивать её, потому что мне нечего было сказать, кроме того что весна была чудесной...

Мне нужно было на какое-то время выйти из игры, понимаешь? Бывают времена, когда ты просто сгораешь от нетерпения высказаться, а бывают и такие, когда тебе нечего сказать. Но, когда мы работали над этой записью, никаких мучительных препятствий преодолевать не пришлось. Было весело".

Пока Джимми, объединившись с The Black Crowes, записывал один из лучших альбомов миллениума "Live At The Greek", Плант вновь облачился в одежды скитальца и бодро отправился в путь вместе с Priory Of Brion. Что это было - попытка смотреть на вещи просто?

"Определенно, да. Без сомнения. Нет ничего постыдного в том, чтобы сказать успеху "до свидания". Не стоит вкушать его плоды день за днем, год за годом. Их следует смаковать и ценить, но не превращать в смысл жизни. Понимание этого приходит с годами. Да и тот успех, которого я уже достиг, позволяет мне придерживаться такого мнения".

И ведь подобная ситуация - полной свободы действий - складывается впервые со времен Led Zeppelin?

"Да, в том смысле, что результат определяется вкладом каждого участника. Но... Сейчас другие времена, вот и всё. Со смертью Джона Бонэма не стало и Led Zeppelin, и не важно, кто там и что подумывал о его замене. Мы с ним играли вместе с 15 лет. Я не мог пойти погулять, погрустить, а потом оглядеться по сторонам в поисках когото другого. Это был бы не выход. Да и смысла не было. К чему было это делать?

И поэтому, начав работать сольно, всякий раз, когда я работал над альбомом, мне хотелось его переделать. И всякая перемена вызывала во мне чувство удовлетворения. Но я определенно пытался сказать себе, что, наверно, тот Плант, который существовал до 1980 года, исчерпал себя. Что с исчезновением группы пропал и Роберт..."

А если бы Джон остался жив и Zeppelin продолжили свое существование, стали бы вы заниматься в 80-х сольными проектами, или нет?

"Не знаю. Не так-то просто понять, что нужно делать, когда все вы живете в мире утопий, - он мрачно усмехается. - Координировать что бы то ни было в те времена было очень сложно. Но я не думаю, что возникла бы необходимость в сольных альбомах, потому что в Led Zep ты мог идти в любом направлении. В "In Through The Out Door" (последнем альбоме Zeppelin) Джон Пол Джонс гораздо ярче выделился на сочинительском фронте, и это сказалось на альбоме в целом. Но не думаю, - добавляет он, почти размышляя вслух, - что всё это доставляло мне такое же удовольствие, как и раньше..."

Вы жаждали чего-то иного?

"Я правда не знаю, что это было. Думаю, просто обстоятельства изменились. Я стал на десять лет старше, очень многое произошло в моей личной жизни - ты ведь знаешь, с этими проблемами так или иначе приходится сталкиваться. И, конечно, всё это превратило меня в другого человека. У меня был роман с наркотиками, и закончился он в 1977 очень болезненно. Я стал смотреть на жизнь под другим углом - действительно трезвым взглядом.

Поэтому, когда ты спрашиваешь, стала ли моя новая группа самой свободной формой самовыражения со времен Zeppelin, я отвечаю: "Наверно, да". Но возьми, например, "Pictures Of Eleven" 1982 года и послушай композицию "Slow Dancer", в которой я использовал каирский оркестровый рифф. В своих сольных альбомах я всегда экспериментировал с новой музыкой, даже с техно".

Плант теперь шутит, что единственный сознательный шаг, предпринятый им для обустройства его пост-зепплиновской карьеры, - это "когда в начале 80-х ребята из моей группы решили, что мне следует обрезать волосы, потому что им было немного неловко заходить в панк-клубы, где Джонни Роттен, лежа на полу, исходил слюной".

Должно быть, как артист вы чувствовали себя тогда уязвимым: всётаки новое десятилетие, пост-панк, пост-Zeppelin...

"Да, но... Пришло время учиться - познавать, впитывать, поглощать. Я впервые взялся изучать секреты студийного мастерства. Я узнал о вещах, которые раньше считал некоей данностью, потому что звукоинженеры, работавшие с Zeppelin, были действительно лучшими из лучших. Вся команда, окружавшая Led Zeppelin, сама по себе была удивительным средством для создания музыки, потому что значение каждого из этих людей было огромным. И вот я оказался перед необходимостью взяться за всё это самому. В моих руках уже не было того могущества и гипнотической силы Led Zeppelin, которые завораживали и пленяли миллионы людей. И в этом был какой-то плюс".

Это развязывало вам руки?

"Да, верно. То были следующие восемь лет, когда появились The Cult и группы вроде The Mission. И на обложке NME снова красовалась майка с изображением Led Zeppelin. Я сказал Пейджу: "Что происходит? Словно мы вернулись!" Ха!"

Вас это удивило? Казалось, что Zeppelin остались где-то далеко позади, в начале 80-х, и никогда не вернутся?

"Я только что записал альбом, в котором не было ни одного гитарного соло. Питер Гейбриэл выпустил альбом, где не было цимбал. Пришло время прыгать выше головы. И вдруг появляются Иан Эстбери и ребята из The Cult, и Led Zep перестают быть врагом общества №1. Вновь наступило время длинных волос..."

Он допивает свой ароматный марокканский чай. "Так что... Игра есть игра. Она просто поддерживает круговорот. И знаешь, что? На улицах Лондона снова в моде куртки с бахромой, ковбойские сапоги и длинные волосы. Тенденции сменяют одна другую по кругу. Всё, что я делаю, - это встаю и приседаю в своей маленькой бумажной лодке. Нет смысла делать вид, что это бог весть какое откровение..."

Он говорит, что вспоминает теперь о проекте Page & Plant как о "главным образом замечательном". "Но вдруг оказалось, что наше откровенно скромное начинание обладает огромной инерцией, и я..." И он пустился наутек.

"На самом деле всё началось, когда мы с Джимми обрабатывали североафриканские мелодии, которые Мартин Мейссонньер прислал нам из Парижа, и написали "Wonderful One" и "Yallah". Вышла одна статья, в которой расписывали, как замечательно, что такие песни могут появиться в ротации, ведь напиши их кто-нибудь другой, они едва ли разошлись бы тиражом в 50 экземпляров. Мол, они такие непонятные, так в чем же дело? А дело в том, что когда-нибудь следует порадовать и самого себя.

В Нью-Йорке мне рассказали замечательную историю, - подмигивает Плант. - Когда у Ван Моррисона была фотосессия, он вышел на мостовую и сказал: "Я считаю до 20. Как только скажу "20" - сессии конец". Вот так и следует подходить ко всему. Это фантастика, и я снимаю перед ним шляпу. А можно всё делать и подругому - как мы теперь и поступаем, выпуская песни и давая им немного обжиться, потому что местами это просто шедевры".

Но он понимает и то, что, чем бы он ни занимался - пусть даже у него потрясающая группа, - всегда будет слышаться едва уловимое неодобрение, как в той серии "Маппет шоу": "Эй, засуньте-ка подальше эти свои свирели; как насчет воссоединения Zep?"

"Вчера вечером я прилетел из Нью-Йорка, там я давал интервью для телевидения, радио и прессы. И, представь себе, впервые не прозвучало ни одного из подобных вопросов!"

В Америке, где Zeppelin по популярности до сих пор превосходят Beatles и Stones?

"Да, в Америке, - подтверждает он, как будто и сам до конца не может в это поверить. - Может быть, они просто сдались? Ведь обычно редактор говорит: "Сделай-ка мне материал о Роберте Планте на тысячу слов". И журналисты начинают заполнять пространство всё теми же старыми словами, даже не послушав мою новую запись. Но на этот раз всё было замечательно.

И дело в том, - говорит он, словно меняясь со мной ролями, - что всё возможно в любое время, если к этому стремятся все участники. В любое время. Вопрос в том, насколько реальна работа в тех или иных условиях. А это окружение (имеется в виду его новая группа) абсолютно работоспособно и, я надеюсь, просуществует ещё долго".

Так, значит, именно с этим составом вы запишете ещё по крайней мере один альбом, такой же разнородный, сочетающий в себе старое и новое?

"Да. Но нельзя работать слишком много, потому что так можно выбиться из сил, и тогда всё погибнет. Знаешь, это одно из безумств. Ты можешь всё погубить, и всё же существует огромный соблазн сделать именно это. В СМИ считается, что главное - успех. А чтобы добиться успеха, нужно репетировать. И вот, ты привлекаешь СМИ на свою сторону, раскручиваешь рекорд-лейбл на кучу денег... И можешь погрязнуть в долгах. Люди порой так зацикливаются на конкретных лейблах, что оно того не стоит. Успех приходит к тем, кто созидает и репетирует. Поначалу ты выступаешь в каком-нибудь лондонском пабе, а со временем добираешься и до Уэмбли. Я хочу сказать - это необычная игра.

Но у меня получилось. В 1966 я был счастлив играть в одном из лестерских клубов, а потом мне довелось несколько раз выступать на Уэмбли. Каждый, кто хоть что-то из себя представляет, хочет, чтобы его... узнавали на улицах. Не любви или богатства - не думаю, что кого-нибудь побудили петь подобные факторы. Чем дальше - тем больше удовольствия получаешь от выступлений как таковых, и постепенно превращаешься совсем в другого зверя, будто сбрасываешь старую кожу..."

Когда вы поставили нам сегодня "Stairway То Heaven" в исполнении Долли Партон, вы упомянули, что теперь это не самая любимая ваша песня. Не потому ли, что, по вашему мнению, она не соответствует образу нынешнего Роберта Планта, и людям следует говорить не о ней, а о вашем новом альбоме?

"О, нет. Нет, нет. Я уже сталкивался с этим несколько лет назад. Нет, это великая песня, но дело в том, что мне она не подходит. В моей голове для неё нет места. А 99% остального материала Zep живут там и по сей день".

До сих пор?

"Да! То есть сейчас я на концертах исполняю изумительную версию "Celebration Day", это потрясающая песня. И "Four Sticks", но совершенно иначе, чем мы делали это с Джимми. Ещё мы играем версию "In The Light" - легкую и дымчатую".

Но не "Stairway..."?

"Нет! Не её!"

Не с этой группой? Или вообще эту песню - никогда?

"Нет, нет... Дело не в конструкции песни, её конструкция действительно очень удачная, особенно если учесть, что тогда представляла собой звукозапись".

Дело в том, чем эта песня стала в сознании многих людей?

"Отчасти. В том, чем была, и во что превратилась. Иногда что-то хорошее заходит так далеко, что предстает уже в ином свете, нежели поначалу. И в следующем своем воплощении не срабатывает. То есть я не думаю, что Джимми переживает относительно своего вклада в творчество группы - или Джонси, или Бонзо - потому что они её играют. Но некоторые тексты... - Плант строит гримасу. - Я имею в виду, я написал её, когда был ещё очень молод, понимаешь? То были иные времена. И устремления были действительно хорошими. Такие песни, как "Going То California", перекликались с драйвом Нейла Янга. Я жил в мире, где ответом на все вопросы была гармония. Мы стремились к гармонии и всеобщему единению", - говорит он с легкой, понимающей улыбкой.

Плант рассказывает, что его менеджер Билл Кербишли, который является также менеджером The Who и Джимми Пейджа, называет его Маньяком. "Без паники, Маньяк!" - кричит он, - Роберт смеётся. - Отсюда и произошло название "Manie Nirvana". Он сообщает мне всё это, пытаясь объяснить, какой безграничный энтузиазм охватывает его сейчас, когда он, по его собственному выражению, "знает, куда ветер дует".

"Я считаю, что абсолютно всё возможно и достижимо. Я беспристрастно оцениваю все эти свои милые маленькие происшествия. И не переживаю из-за того, что время уходит, или чего-то подобного. Ни к чему это. Недавно я был у врача, так он сказал мне: "Даже если с вами что-то случится, это неважно: вы пожили за троих". Он сказал: "Вам о болезнях даже думать не стоит - удивительно, что вы вообще ещё живы!" И я ответил: "Что вы, это был не я, я-то всегда рано ложился спать..."

Славные были денечки, верно?

Он смеётся и дергает себя за волосы. "Да, но мне не хочется об этом говорить, потому что всё это теперь неважно, несущественно. Тебе стоит писать не об этом, а о том, что вышел хороший новый альбом. Это действительно хороший альбом, и он может вывести меня и мою группу на другой уровень. Он получился очень занятным".

Этим летом Роберт Плант даст много концертов в Америке, так как он и его Strange Sensations - специальные гости предстоящего турне The Who, которое включает в себя четыре выступления в нью-йоркском Madison Square Garden в июне - ровно через 25 лет после того, как в 1977 Zeppelin отыграли там шесть концертов своего последнего турне.

"Живые выступления - моя сильная сторона, поэтому все эти британские и американские фестивали и выступление с The Who для меня всё равно что приключение. Меня действительно радует то, что сегодня я могу играть на огромном стадионе, а завтра - в клубе в Милуоки. И так продолжается последние три или четыре года. Я выступал в "Arctic Circle", вместе с Kool & The Gang играл на балтийском побережье, в стране белых ночей; я выступал и на джазовых фестивалях вместе с оркестром Каунта Бейси, и на фолк-фестивалях вместе с The Chieftains...

Я хочу многого... не столько даже экспериментов, сколько приключений. И жизненная составляющая моего существования как певца... Это может быть другой город или другое выступление, но я знаю, где я, и понимаю, к чему стремлюсь. И я знаю, что случается, когда бездействуешь..."